В России в 85% случаев от детей с таким заболеванием отказываются ещё в роддоме. Но не так давно у нас произошла небольшая революция: уже больше года парень по имени Никита Паничев работает поваром в «Кофемании» на Большой Никитской.
Никита: «У меня мозаичная форма диагноза: половина хромосом разрушена, а какие-то частицы на месте, а ещё вторая группа инвалидности. Но я не жалуюсь, не думаю об этом. Я такой, какой есть. К нам приходят многие стажёры, новенькие, и все говорят: "Никита, ты самый главный в холодном цеху и как шеф давай, обучай новобранцев". Работа для меня — это будущее, моя семья. И кроме этого, хочется осуществить свою мечту и открыть ресторан.»
Я как бы в двух мирах нахожусь: в мире обычных людей и в мире необычных с синдромом Дауна. Они очень отличаются один от другого, не связаны. Дети с синдромом Дауна, я даже не знаю, какая у них цель и как они воспринимают этот мир. Для них, наверное, этот мир жесток, для них это тяжёлый труд. Они живут в своём мире, а другие живут в другом мире. И обычные люди не могут понять нас, о чём мы говорим, о чём они говорят. Мы не можем правильно сказать, какие мы в душе. Мы хотим сказать, какие мы добрые, чтобы они могли нас понять. И для нас это очень сложно — в таком мире жить, в современном особенно.»
Подробнее!
Никита: «У меня мозаичная форма диагноза: половина хромосом разрушена, а какие-то частицы на месте, а ещё вторая группа инвалидности. Но я не жалуюсь, не думаю об этом. Я такой, какой есть. К нам приходят многие стажёры, новенькие, и все говорят: "Никита, ты самый главный в холодном цеху и как шеф давай, обучай новобранцев". Работа для меня — это будущее, моя семья. И кроме этого, хочется осуществить свою мечту и открыть ресторан.»
Я как бы в двух мирах нахожусь: в мире обычных людей и в мире необычных с синдромом Дауна. Они очень отличаются один от другого, не связаны. Дети с синдромом Дауна, я даже не знаю, какая у них цель и как они воспринимают этот мир. Для них, наверное, этот мир жесток, для них это тяжёлый труд. Они живут в своём мире, а другие живут в другом мире. И обычные люди не могут понять нас, о чём мы говорим, о чём они говорят. Мы не можем правильно сказать, какие мы в душе. Мы хотим сказать, какие мы добрые, чтобы они могли нас понять. И для нас это очень сложно — в таком мире жить, в современном особенно.»
Подробнее!